Анатолий Зазнобкин.
"Тревога и горы не вредны мужчинам."
|
Песни: Зима Тысяча миль |
-- Родился я в 1950 г. (Начало банальное, но надо же с чего-то начать!)
Когда был ещё совсем юным, отец взял меня с собой на турбазу "Новые
Ельцы" на озере Селигер, и мы совершили там лодочный поход. И всё! Судьба
моя, как писали классики, была предопределена.
Естественно, что я поступил в "туристский" вуз МИИГАиК
(Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и
картографии). Потом -- ежегодная практика в "поле", экспедиции, секция
прикладного альпинизма. Мой первый тренер -- мастер спорта, писатель,
орнитолог и пр. и пр. Александр Кузнецов -- открыл для меня горы: снежные
вершины, сверкающие ледники, башни Верхней Сванетии, а кроме того --
дружбу на всю жизнь. Но в строгих рамках тогдашней альпинистской системы
(жёсткий "план", часто автоматическое формирование
команды...) мне было неуютно. И я стал совершать водные (байдарочные и
парусные) путешествия.
Но горы всё же не отпустили меня! Мой лучший друг,
горный турист, известный автор песен Владимир Капгер как-то пригласил меня
заменить заболевшего участника горного похода. И всё началось сначала!
Сердце вновь тревожно и радостно забилось, когда я из окна автобуса
увидел снежные вершины...
В нынешнем году исполнилось ровно 30 лет со дня моего первого
путешествия (а всего их было 28), но я помню его до мельчайших
подробностей. Как, впрочем, и все остальные...
29 лет назад в горах Кавказа, в Сванетии, во время вынужденной
двухдневной голодовки (и чувствуя себя великим
альпинистом), я написал первую свою песню -- "Тебе спокойно".
Я намеренно не употребляю здесь слово "поход", потому что в нём есть что-то
военное. По-видимому, оно отражает стиль путешествий времён
становления туризма в нашей стране: единоначалие, жёсткая дисциплина,
строгое разделение обязанностей. Я же с друзьями ходил в "мягкой" манере:
всегда советовался с ними (правда, в опасных ситуациях решения принимал
самостоятельно), останавливались мы в самых живописных
местах, порой у чабанов, предусматривали кольцевые маршруты с "заброской",
помня изречение австрийского альпиниста Германа Хубера: "Там, где
начинается переноска тяжестей, альпинизм кончается".
А ещё я принимал (и принимаю) весьма активное
участие в движении КСП. Являюсь одним из организаторов куста
"Разгуляй" и группы "Оверкиль", участвовал в бесчисленных слётах
различных кустов, объединений КСП и КТП. Много выступал с концертами,
объездил разные города страны: Санкт-Петербург, Таллинн, Ульяновск,
Жданов, Магнитогорск и др.
Работал геодезистом, потом инженером-оптиком в "оборонке", которая
благополучно лопнула. Сейчас -- вахтёр в издательстве
"Радуга", чищу крыши, караулю машины. Деньги это приносит небольшие,
но появилось свободное время, можно сказать, я впервые почувствовал,
что означает слово "досуг". У меня есть жена, женщина идеальной
чуткости и терпимости к людям, двое взрослых детей, трое кошек и белая
крыса.
В 42 года Бог привёл меня в Храм, и с тех пор я регулярно посещаю
православную церковь, исповедуюсь и причащаюсь...
Хочу высказать некоторые свои соображения о самодеятельной или
авторской песне (жаль, что придётся сделать это кратко). Мне кажется,
что в ней должны быть отражены и переработаны личные,
непосредственные жизненные переживания автора. Музыка и стихи должны
быть сочинены одним человеком -- это придаёт произведению достоверность
и неповторимость, а также свою стилевую окраску.
Музыкальные и литературные переложения (например: музыка моя, стихи
А.Пушкина) не производят впечатления личной, интимной беседы, душевной
теплоты и откровенности. Песни бардов, прошедших суровую школу
путешествий, экспедиций, открытий и потерь,
переработавших их в душе (даже если само произведение не носит
"туристского" характера), легко отличимы, они выигрывают в сравнении с
холодным эстетством иных авторов, ни разу не покидавших
своих квартир. Конечно все песни, любых направлений и стилей, имеют
право на существование, на свою аудиторию, но лично мне близка именно та
песня, о которой я говорил.
Людей я делю на две категории: Идущие и нет. В жизни я
встречал многих, которых причисляю к категории Идущих.
Идущих по горам, по морю, по творчеству, по жизни... Некоторых из них уже
нет, но они и не искали простых троп, делились последним, любили
людей... Господь примет их. В песне "Тебе спокойно" есть
слова: "Конечно, больше теряешь, чем другие -- те, кто дорог не знает".
И я желаю читателям моей любимой и такой нужной газеты "ВВ" меньше терять и
больше приобретать на трудных дорогах путешествия с названием Жизнь.
ТЫСЯЧА МИЛЬ
Тысяча миль -- как прожитая жизнь,
Тысяча миль -- крепче шкоты держи,
Тысяча миль -- гребни волн как ножи,
Тысяча миль -- лишних слов не скажи.
Вот горизонт взлетел и тут же рухнул в воду,
И небо, как скакун, поднялось на дыбы.
Ну что тут говорить -- хорошая погода,
Ну что тут обсуждать превратности судьбы.
Беря разгон вперёд, мы обгоняем мили,
И вот ещё одна отброшена назад.
И каждую из них мы чем-то оплатили,
А чем оплачен счёт -- про то не говорят...
Тысяча миль -- и удач миражи.
Тысячу миль на весы положи,
Тысяча миль -- на ветру не дрожи,
Тысячей миль до конца дорожи.
Птиц тянет в облака, а рыбу тянет в воду,
И кто-то из людей монетой мерит путь.
А мы тут говорим про свежую погоду,
А мы тут говорим про облачную муть.
Нам лишь бы пенный след тянулся за кормою,
И лишь бы на руле рука не затекла.
Чтоб горизонт вставал таинственной стеною,
Таинственной стеной из синего стекла.
Тысяча миль -- их не просто прожить,
Тысяча миль -- на судьбу не греши,
Тысяча миль -- нету места для лжи,
Тысяча миль -- как прожитая жизнь.
ЗИМА
Вот зима дохнёт морозом,
Снова лыжи и рюкзак.
И из зимнего гипноза |
Нам не вырваться никак.| 2р
Хруст лыжни и шёпот елей,
Мы привычно держим путь...
А потом под вой метели |
Хлопнем водки по чуть-чуть.| 2р
Вспоминая тех, с кем плыли,
С кем ходили и ползли,
С кем сжигали и водили |
Наших судеб корабли. | 2р
И пройдя проверку раем,
Ставя на кон то, что есть,
Мы дороги выбираем и |
Дорог таких не счесть. | 2р
Вот зима дохнёт морозом,
Снова лыжи и рюкзак.
И из зимнего гипноза |
Нам не вырваться никак. | 2р
|